Доброе искусство, Kontorskaja 25
I. P..
" Картины и рисунки Зинаиды Серебряковой идут от сердца и приходят к сердцу, они свободны вполне, они писаны только " для себя", только " для души".
Сергей Эрнст
Мир балета
http://www.artscroll.ru/ Images/2008/s/Serebryakova% 20Zinaida%20Evgenevna/000226. jpg
Портрет балерины Л.А.Ивановой
и мир крестьянского труда
http://www.bibliotekar.ru/k94- Serebryakova/5.files/image002. jpg
Обед. Крестьяне. Село Нескучное под Харьковом
экзотические марокканские картины
https://onokart.files. wordpress.com/2010/04/z45.jpg? w=699&h=540
Отдыхающая негритянка. Марракеш. 1928, Частное собрание
http://classic-online.ru/ uploads/000_picture/525000/ 524975.jpg
Еврейская девушка из Сефру. Марокко 1932
и живописные пейзажи
http://allpainters.ru/img/ stories/paintings/view-over- the-rooftops-france-1926.jpg
Виднакрыши. Франция
и дети - она так любила детей!
http://en.wahooart.com/Art. nsf/O/8XZ8FW/$File/Zinaida- Serebriakova-Portrait-of- Natasha-Lancere-with-a-cat-. JPG
Портрет Наташи Лансере с кошкой" 1924
Всё это - Зинаида Серебрякова.
Харьков сыграл колоссальную роль в жизни художницы. В имении Нескучном под Харьковом прошло ее детство, юность, самые счастливые годы с мужем и детьми, здесь же были написаны ее главные шедевры: начиная от автопортрета «За туалетом», который украшает Третьяковку, и заканчивая сельскими пейзажами. В Харькове Леонард Гиршман спас ей зрение. В Харькове она обрела счастье - венчалась с любимым человеком. В Харькове она с детьми нашла спасение в кровопролитные годы гражданской войны. Здесь же её настигла чёрная беда - смерть любимого мужа. Удивительно, но именно Харьков, в отличие от других украинских и зарубежных городов, не может похвастаться серебряковским наследием. В Художественном музее, кроме набросков, хранится лишь одна работа (портрет Г.Тесленко) и несколько работ из коллекции Ильи Лучковского.
«В 1960-е – 70-е гг. мы могли получить значительное собрание картин художницы. Это было желание самой Серебряковой и ее детей, - рассказывает председатель Неформального общества друзей Зинаиды Серебряковой Михаил Красиков. - Однако чиновники, которые могли принять такое решение, просто поосторожничали, ведь речь шла об эмигрантке… И картины харьковского периода ушли в другие города. В частности, в Новосибирском художественном музее экспонируются написанные на Конторской, 25 картины «На террасе в Харькове» и «Карточный домик» 1919 года».
Она ярко заявила о себе в 1910 году. Для художественной элиты это была полная неожиданность.
Из статьи Александра Бенуа: «Жила молодая девушка в деревенской глуши и не было у нее другой радости в зимние дни, отрывавшей ее от всего мира, как видеть свое молодое лицо в зеркале, как видеть игру своих обнаженных рук с гребнем и с гривой волос».
http://www.bibliotekar.ru/k94-Serebryakova/1.files/image002. jpg
Затуалетом. Автопортрет (написан в Нескучном под Харьковом) 1909
«Мой муж Борис Анатольевич был в командировке. Зима в этот год наступила ранняя, всё было занесено снегом — наш сад, поля вокруг, всюду сугробы, выйти нельзя. Но в доме на хуторе тепло и уютно, и я начала рисовать себя в зеркале, забавляясь, изображать всякую мелочь на туалете»
Картина Зинаиды Серебряковой «За туалетом» будет иметь ошеломляющий успех на выставке союза русских художников в Петербурге зимой 1910 года. Неожиданно для всех Зинаида предстала готовым мастером. Её работа висела рядом с картинами Серова, Кустодиева, Врубеля, но не затерялась среди полотен признанных мастеров, более того – картину дебютантки, по совету самого Серова, прямо на выставке приобрела Третьяковская галерея.
По сей день это один из лучших автопортретов в русской живописи.
***
Зинаида Серебрякова (в девичестве Лансере) родилась в 1884 году в селе Нескучное Харьковской губернии.
В семье Лансере говорили: «У нас все дети рождаются с карандашом в руке». И это было неудивительно.
Дед Зинаиды, Николай Леонтьевич Бенуа, - сын французского кондитера Луи Бенуа, бежавшего в Россию во времена Великой французской революции. Здесь он получает прекрасное образование и в середине девятнадцатого века становится сначала главным архитектором блистательного Петергофа, а впоследствии и всех императорских театров России.
Ее дядя Леонтий Николаевич - также известный архитектор. Мало кто знает, что в начале двадцатого века именно он пристраивает к Петропавловскому собору Великокняжескую усыпальницу, ничем не исказив замысел великого Растрелли.
Их дом в Петербурге по размерам не уступает маленькому замку. Среди шедевров домашней коллекции - картина неизвестного итальянского мастера, приобретенная в Астрахани у бродячих актеров. Творение великого Леонардо да Винчи, а как выясниться, это именно его полотно, войдет в историю мировой культуры как «Мадонна Бенуа».
Сын Николая Леонтьевича, Александр Николаевич Бенуа, для Зинаиды любимый дядя Шура, -блистательный художник, великолепный книжный иллюстратор, историк и теоретик искусства.
Его театральным работам рукоплещут в Петербурге и Париже. Созданное при его участии объединение «Мир искусства» влияет на всю художественную жизнь страны.
Мать Зинаиды - художник-график. Старший брат Евгений Лансере тоже из «Мира искусства».
Помимо домов в Петербурге и его окрестностях, семейство владеет землями на юге России.
Рисовать в этой семье было так же естественно, как и дышать. Поэтому и неудивительно, что у Зины страсть к живописи проснулась с самых юных лет.
Академического образования она не получила, но занималась и в студии Репина и в парижской мастерской.
Страшно представить, но в 1904г. будущей замечательной художнице грозила слепота: у неё началось серьёзное воспаление глаза. К счастью, в Харькове тогда жил выдающийся глазной хирург, будущий основатель харьковской глазной клиники профессор Леонард Гиршман. Он спас Зинаиде зрение.
В юности она много путешествовала по Европе, но излюбленной живописной темой начинающей художницы стало родное село Нескучное под Харьковом, с его старым домом екатерининских времен, пологими холмами и полноводной речкой Муромкой.
Там же, в Нескучном, Зинаида встретила свою судьбу. На противоположном берегу реки Муромки жили на собственном хуторе Серебряковы. Борис Серебряков и Зиночка Лансере полюбили друг друга еще детьми. Они давно договорились пожениться, и родители с обеих сторон не возражали против выбора детей
Летом 1905 года роман Зинаиды Лансере и Бориса Серебрякова, их соседа по имению Нескучное, неминуемо должен был разрешиться свадьбой. Для семейного торжества все было готово. Ждали лишь разрешения на брак от архиерея. И вдруг, неожиданно для всех, из Белгорода пришел решительный отказ.
Семья Лансере - Бенуа была католическая, а Серебряковы - православные, но сложность еще заключалась в том, что Борис был ее двоюродным братом.
Не теряя времени, Борис едет в Харьков, и вновь неудача. Никто из батюшек не решается их обвенчать. Он едет снова, не надеясь на успех, и вдруг, о чудо, один добрый харьковский пастырь (за «скромную» сумму в 300 рублей) согласился.
После венчания Зинаида и Борис Серебряковы живут в Нескучном. Их дом устроен без претензий, но очень уютно. Борис - будущий инженер-путеец, доучивался в Институте путей сообщения, увлечен изучением мостов и дорог, занимался хозяйством. Счастливая Зинаида все свободное время проводит с мольбертом в руках.
https://www.belpressa.ru/ media/cache/fd/1e/ fd1ed3453b3ea034c428bb90055039 2f.jpg
(Село Нескучное)Жатва. 1915, Одесский художественный музей, Украина
http://www.entertheroom.pl/ images/SUSSU/WRZESIEN_2016/29_ 09/higiena/2_higiena_beauty_ uroda_natura.jpg
Баня. 1913г.
http://elive.com.ua/wp- content/uploads/2013/09/ 006840092-620x510.jpg
«Зазавтраком» (1914 г.)
В браке, заключенном по большой любви, родилось четверо детей. В творческом плане тоже все складывалось замечательно - творческие поездки в Париж, популярность картин у широкой публики, признание в Академии художеств.
Кажется, что в жизни ее ждет только радость. Дети, любящий муж, «Мир искусства».
«Беление холста», «Жатва», «Баня» - шедевры Серебряного века.
По словам Александра Бенуа, Зинаида оказалась одного с ними лагеря, одних направлений и вкусов. Без сомнения, художникам «Мира искусства» было лестно получить в свои ряды еще один столь пленительный талант.
К 1917 году имя Серебряковой оказалось настолько известно, что Академия художеств выдвинула ее в кандидаты на звание академика. Ни одна женщина-художник не удостаивалась ранее такой чести. Голосование было назначено на 25 октября 1917 года, но намеченному не дали свершиться трагические события в стране.
https://img-fotki.yandex.ru/ get/72428/116075328.2bc/0_ 1e4c72_4f682ca5_XXL.jpg
«Тата и Катя» 1917
Идиллия творческого и семейного благополучия кончилась в 1917-м году, вместе с революцией. Борис как инженер-путеец работал в это время на строительстве Сибирской железной дороги Уфа — Оренбург, и они оказались разлучены. Революцию Зинаида встретила в своем любимом Нескучном. Поначалу жили как обычно — столичные веяния всегда очень долго шли до провинции, но потом мир словно рухнул.
В середине 1917 года семья была вынуждена уехать из имения и устремиться в Харьков, хотя сделать это в смутное время было непросто. Мать Зинаиды пишет: «Харьков переполнен, в Белгороде неспокойно и по железной дороге ехать невозможно!..».
В начале декабря 1917-го семья переехала в Змиев под Харьковом, но весной-летом 1918-го, невзирая на опасность, возвратилась в любимое Нескучное, хотя, как пишет Серебрякова из Харькова, «жить в Нескучном одно отчаянье. В полной темноте - с шести часов вечера и одиночество». Но дело не только в этих трудностях: почти все барские усадьбы на Харьковщине уже были разграблены, а их владельцы жестоко убиты, женщины же еще и изнасилованы бандитами.
Однажды в дом к Серебряковым пришли крестьяне — предупредить, что скоро их дом будут громить, как и все помещичьи усадьбы в округе. Зинаида, жившая там с детьми и престарелой матерью — Борис был в Сибири — перепугавшись, наскоро собрала вещи и сбежала в Харьков. И вовремя. Вскоре усадьбу сожгла банда анархистов. В огне погибли и картины.
«Все, что я рисовала в Нескучном и не взяла с собой, навсегда пропало при полном разгроме в 1918 году. Наш большой дом, сад, церковь были сожжены, а также те альбомы и холсты».
Перебравшись с детьми и матерью в Харьков, Зинаида Серебрякова поселилась в доме на ул. Конторской, 25.
Из письма Екатерины Лансере: «Квартира найдена: три комнатки небольшие в чужом семействе, переходить нам к удобству и в кухню через чужую гостиную! Видно, лучше не найти, а ждать дольше в Нескучном, конечно, опасно».
Сначала семья поселилась на 1-м этаже, а затем перебралась на 2-й. После переезда и обустройства на новом месте Екатерина Николаевна пишет: «Слава богу, переехали - в метель, холод, квартира нетопленая, какой ужас этот холод! С нами ехало 3 подводы с дровами, 4 подводы с вещами, мы сами в 3-х санях, цуг был длинный, утомительный, но засветло доехали. Мужики помогли растопить печки, но устройство их такое, что сколько ни топим, все - адски холодно».
В доме на ул. Конторской, 25 художница Зинаида Серебрякова прожила с 1918 по 1920 гг., Это жилище стало временным пристанищем и спасением. Здесь она проведёт кровопролитные годы гражданской войны.
http://123.r.photoshare.ru/ 01238/ 00bcf4ccf06e4b38e75b33eb28110e e130b95a39.jpg
На террасе в Харькове. ( Дом на Конторской, 25)
"Занимали мы три комнаты и застекленную террасу. И однажды мама написала нас на террасе (картина эта так и называется "На террасе в Харькове").
http://cs10965.vkontakte.ru/ u7811137/92508100/x_4ddfe2ed. jpg
Здесь они жили на втором этаже со входом со двора. Та самая просторная застекленная терраса, знакомая по картинам Серебряковой, на которую ведет скрипучая деревянная лестница,
В Харькове Зинаида устраивается на работу художником в местный археологический музей, ее рукой были созданы красочные таблицы культур каменного века, скифов, хазар, славян. ». Неоднократно художница вместе со старшими детьми и другими сотрудниками музея ходила пешком на Донецкое городище на окраине Харькова, а потом делала зарисовки находок. К слову, и в Харькове, и вскоре после отъезда из него Зинаида Серебрякова написала немало портретов харьковчан, сделала зарисовки города и даже нарисовала некоторых животных в харьковском зоопарке.
Борис Серебряков, работавший в это время уже в Москве, был арестован во время "красного террора", но, к счастью, выпущен. От мужа ее отделяют сотни километров, охваченные пожарами гражданской войны. Наконец, в начале 1919г. Борису удаётся вырваться в Харьков. Последние счастливые дни, проведённые вместе. Он должен возвращаться на работу в Москву. Но отъехав недалеко от Харькова, он чувствует, что не может больше вынести разлуку с Зиной и детьми и сходит с поезда. Но как вернуться в Харьков? С трудом ему удаётся уговорить взять его в проходящий воинский эшелон. Это была трагическая ошибка: в эшелоне Борис заразился сыпным тифом, через 12 дней после возвращения в Харьков "слёг" и "сгорел" за 5 дней на руках у Зинаиды. Он был похоронен близ храма в честь Казанской иконы Божией Матери на Лысой горе в Харькове.
http://elive.com.ua/wp- content/uploads/2013/09/9001- 024-620x534.jpg
«Карточный домик» (1919 г.) — осиротевшие дети, самое трагическое произведение художницы. Грусть на детских лицах вполне объяснима — умер их отец. Как раз недавно скончался от тифа муж Зинаиды...
«Это было ужасно, агония продолжалась пять минут: до того он говорил и не думал никто, что его через пять минут не будет. Ты можешь себе представить, мой дорогой, что это было за горе — плач, рыдание детей, мальчики были неутешны (Катюша не понимала). Зинок мало плакала, но не отходила от Боречки...» (из письма Екатерины Лансере).
В такие-то времена остаться одной с четырьмя детьми и больной матерью! Вдовство стало уделом художницы до конца жизни.
http://beautifulrus.com/wp- content/uploads/2015/07/ serebryakova-daughters- 350x524.jpg
Автопортрет с дочерьми
«Я до сих пор не забуду, какое сильное впечатление на меня произвели её прекрасные лучистые глаза, — вспоминала сослуживица художницы по харьковскому археологическому музею Галина Тесленко. — Несмотря на большое горе... и непреодолимые трудности житейские — четверо детей и мать! — она выглядела значительно моложе своих лет, и её лицо поражало свежестью красок. Глубокая внутренняя жизнь, которой она жила, создавала такое внешнее обаяние, которому противиться не было никакой возможности».
https://img-fotki.yandex.ru/ get/24/116075328.2bb/0_1e4c14_ 8356c090_XXL.jpg
Автопортрет, 1922
Серебрякова рвется из Харькова. Она пишет: «Мы живем, все время мечтая куда-то уехать, переменить безумно нелепую теперешнюю жизнь, ведь мамочка, дети и я весь день суетимся, работаем (т. е. стираем, моем полы, готовим и т. д.) и не делаем того, что делали всю прежнюю жизнь - я не рисую, дети не учатся, бабушка не отдыхает ни секунды и все худеет и бледнеет… Дядя Шура прислал нам из Питера деньги (100 тыс.) за какие-то проданные мои этюды. И это хватит на месяц только впроголодь. До сих пор питались пшеном из Нескучного (привезли еще осенью). <…> Беру на дом рисовать таблицы для археологического музея, рисую допотопные черепа, мозги, кости и пр. Дети целые дни томятся в пыльном дворе, где нет ни травинки"...».
В декабре 1920 с большим трудом родственникам удалось отправить Зинаиду с матерью и малолетними детьми из Харькова в Петроград. Они поселяются в прародительском доме, где прошли лучшие годы семьи Бенуа, в квартире, уплотненной семьями актеров МХАТа.
Старшая дочь Татьяна поступает в балетную школу при Мариинском театре.
https://s-media-cache-ak0. pinimg.com/736x/c2/43/94/ c24394bd3feb2536089b65e8ef352f 2b.jpg
Портрет Георгия Баланчивадзе в костюме Вакха.
Балет вошел в этот безысходный период жизни Зинаиды как спасение. Он спасал не только духовно, но и материально. Время было голодное, а Зинаида была единственной кормилицей для матери и четырёх детей.
http://beautifulrus.com/wp- content/uploads/2015/07/ Ivanova-350x457.jpg
«В гримерной» (1924 г.) или «Портрет В. К. Ивановой в костюме испанки»
И вовсе не сцена заворожила Серебрякову, а фантастический мир кулис, таинство грим-уборных, где хрупкие девочки-танцовщицы готовились к спектаклю.
http://img1.liveinternet.ru/ images/attach/b/3/11/639/ 11639290_Z.jpg
К балетной теме Серебрякова вернется спустя несколько десятилетий, живя в эмиграции, почти в конце своего жизненного пути.
В шестидесятые годы она создаст портреты выдающихся деятелей французского балета. Да собственно французский балет плоть от плоти балет русский, тот, который помогал ей выжить в те далекие годы.
http://cp12.nevsepic.com.ua/ 60/1353720737-0489967-www. nevsepic.com.ua.jpg
ИветтШовире 1962
В 1924 году в США прошла большая выставка работ советских художников — среди них выставлялась и Серебрякова. Две ее работы сразу же купили, и окрыленная этим успехом, Зинаида решилась поехать за границу — возможно, там она получит заказы, сможет заработать денег, которые будет присылать в Россию. Получив с помощью Александра Бенуа необходимые документы, в сентябре 1924 года Зинаида, оставив детей матери, уехала во Францию.
«Мне было двенадцать лет, когда моя мать уезжала в Париж, — вспоминала много лет спустя Татьяна Серебрякова. — Пароход, шедший в Штетин, стоял на причале у моста Лейтенанта Шмидта. Мама уже была на борту... Я чуть не упала в воду, меня подхватили знакомые. Мама считала, что уезжает на время, но отчаяние мое было безгранично, я будто чувствовала, что надолго, на десятилетия расстаюсь с матерью...».
Однако Париж холодно встретил русскую художницу. В моде был сюрреализм, и признание Зинаида получила лишь в узком кругу, в основном, из среды эмиграции. Духовно закрепиться на новой почве у Серебряковой не получалось.
«Как ужасно, что современники не понимают почти никогда, что настоящее искусство не может быть «модным» или «немодным», и требуют от художника постоянного «обновления». А по-моему, художник должен оставаться собой!»
«Здесь я одна — никто не принимает к сердцу, что начать без копейки и с такими обязанностями, как у меня (посылать все, что я зарабатываю, детям), безумно трудно, время идет, а я бьюсь все на том же месте <...> Я беспокоюсь о том, как будет эта зима у наших <...> денег посылаю все меньше, т. к. теперь здесь такой денежный кризис (с падением франка), что не до заказов. Вообще я часто раскаиваюсь, что заехала так безнадежно далеко от своих...». Это из письма к брату год спустя после приезда в Париж.
«Непрактична, делает много портретов даром за обещание рекламировать, но все, получая чудные вещи, ее забывают, и палец о палец не ударяют», — писал о ней Константин Сомов.
«Если бы вы знали, дорогой дядя Шура, — писала она Александру Бенуа, — как я мечтаю и хочу уехать, чтобы как-нибудь изменить эту жизнь, где каждый день одна только острая забота о еде (всегда недостаточной и плохой) и где мой заработок такой ничтожный, что не хватает на самое необходимое. Заказы на портреты страшно редки и оплачиваются грошами, проедаемыми раньше, чем портрет готов».
Хотя по происхождению Зинаида была француженкой, она в Париже почти ни с кем из местных не общалась — стеснительная и замкнутая по натуре, она болезненно ощущала себя чужой во Франции. Ее круг общения составляли немногие эмигранты, знакомые ей еще по Петрограду, которых она встречала на выставках или у Александра Бенуа — он уехал из СССР в 1926 году, тоже намеревался когда-нибудь вернуться, но в конце концов так и остался за границей.
Тем не менее Зинаида старательно ищет заказы на написание портретов, чтобы иметь возможность вывезти во Францию своих детей и мать. Первым к Зинаиде перебирается старший сын Александр, который к тому времени уже неплохо рисовал и мог бы помогать матери в работе. В 1927 при содействии Красного креста удалось выписать младшую дочь Катю.
А далее СССР закрыл свою границу, и дочь Татьяна (Тата) и сын Евгений так и не смогли выехать к матери. Они увидятся спустя 36 лет!
http://worldrusnews.ru/wp- content/uploads/2014/02/ RudSerebrkva-S4.jpg
Порт в Коллиуре
http://cdnimg.rg.ru/i/gallery/ 0a63d9a6/2c48dc11.jpg
ТеррасавКоллиуре. 1930
«Все годы жизни в Париже одна суета и отчаяние», - так напишет Серебрякова о том времени в одном из писем.
http://www.bibliotekar.ru/k94- Serebryakova/52.files/ image002.jpg
Автопортрет. 1930
Художник Константин Сомов, неоднократно помогавший в Париже Зинаиде Серебряковой, рассказывал: «Она такая жалкая, несчастная, неумелая, все ее обижают».
«Жизнь представляется мне теперь бессмысленной суетой и ложью — уж очень засорены сейчас у всех мозги, и нет теперь ничего священного на свете, всё загублено, развенчано, попрано в грязь» (Зинаида Серебрякова)
В России умирает мать художницы. Арестованы родственники. Страх за судьбу оставшихся на Родине детей преследует Зинаиду многие годы.…
В 1928 году с помощью бельгийского барона Броуэра, который очень ценил ее творчество, Зинаида Серебрякова смогла съездить в Марокко. По его заказу Серебрякова поехала в Марракеш, а затем в Фес, заработала, по ее словам, мало, ибо масса денег ушла на натурщиков. А в Париж она все же привезла бесценный груз своих трудов пилигрима-живописца.
Путешествие в Марокко будто воскресило Серебрякову: в ее картины вернулось буйство красок, солнце, давно забытая радость жизни и легкость бытия.
Парижане восторгались картинами Серебряковой. Это и портреты марокканок, и натюрморты, и городские пейзажи. До сих пор как живые стоят в Марракеше, написанные когда-то темперой типично марокканские прямоугольные минареты с зеленым обрамлением наверху. Все еще красуются белые и розовые кубики арабских домов. А по всему Марокко развлекают туристов водоносы с медными бляшками и чашками. Они тоже не ушли от цепкого взгляда Серебряковой.
В одном из своих писем из Марракеша художница вспоминает: "Меня поразило все здесь до крайности. И костюмы самых разнообразных цветов, и все расы человеческие, перемешанные здесь, – негры, арабы, монголы, евреи (совсем библейские). Я так одурела от новизны впечатлений, что ничего не могу сообразить, что и как рисовать".
http://www.arterritory.com/ images/main/Serebrjakova% 20Marokkanki%201928.jpg
Играющая на ауде (Две марокканки в белом). 1928
http://www.bibliotekar.ru/k94- Serebryakova/33.files/ image002.jpg
Марокеш. Задумчивый человек.
http://artcyclopedia.ru/img/ big/006840074.jpg
Девочка в розовом 1932, Частное собрание
http://www.bibliotekar.ru/k94- Serebryakova/35.files/ image002.jpg
Водонос. Марокко. 1928, Частное собрание
http://static.wixstatic.com/ media/084c22_ 4e1e6bf9b52b4e06a470feec941fe0 fe.png_srz_621_477_85_22_0.50_ 1.20_0.00_png_srz
Марокко
Большой мастер обнаженных женских натур, Серебрякова мучилась из-за того, что ислам не позволял ей рисовать в жанре "ню". И все же ей удалось написать во время второй поездки в 1932 г. пастелью полуобнаженную лежащую марокканку-берберку с золотыми браслетами. Почти дышащий колорит, свойственный Серебряковой, удивителен. В нем запечатлена почти как живая человеческая природа королевства "вечерней зари", как называют иногда эту "страну заходящего солнца" Арабского Востока.
Знаменитый искусствовед Александр Бенуа восторженно писал о своей племяннице :
"Пленительна серия марокканских этюдов, и просто изумляешься, как в этих беглых набросках (производящих впечатление полной законченности) художница могла так точно и убедительно передать самую душу Востока. Одинаково убедительны как всевозможные типы, так и виды, в которых, правда, нет того палящего солнца, которое является как бы чем-то обязательным во всех ориенталистских пейзажах, но в котором зато чувствуется веяние степного простора и суровой мощи Атласа. А сколько правды и своеобразной пряности в этих розовых улицах, в этих огромных базарах, в этих пестрых гетто, в толпах торгового люда, в группах зевак и апатичных гетер. Все это в целом dubeaudocumentaire [Красота документальная (франц.).] и в то же время delabeautétoutcourt. [Просто красота (франц.).] Люди такие живые, что кажется точно входишь с ними в непосредственный контакт, точно знакомишься с ними."
Многие из марокканских работ были позже выставлены — пресса отзывалась о них очень благожелательно, называя Серебрякову «мастером европейского значения»,«одной из самых замечательных русских художниц эпохи», однако большого резонанса выставка не имела. В то время в моде было совсем другое искусство, и немногочисленные рецензии на рисунки Серебряковой потонули в лавине статей об абстракционизме, сюрреализме и прочих модернистских течениях в живописи. Ее картины казались устаревшими, несовременными, и постепенно сама художница начала чувствовать себя ненужной, устаревшей...
Правда, иногда ей устраивали выставки, находились и спонсоры. Так, барон Броуэр из Бельгии заказал Серебряковой портреты жены и дочерей, оформление его дома. Но в целом искусство Серебряковой было в то время не востребовано. А вскоре разразилась война, дом Броуэров сгорел, и почти все созданное Серебряковой погибло.
Некоторые деятели культуры возвращались из эмиграции в Советскую Россию. Ее навещали приезжавшие в Париж советские художники — звали в СССР, но она после стольких лет не могла решиться, боялась оказаться там никому не нужной.
«Может быть, и мне вернуться? — писала она дочери. — Но кому я там буду нужна? Тебе, дорогой Татусик, нельзя же сесть на шею. И где там жить? Всюду буду лишняя, да еще с рисованием, папками...»
Можно только гадать, как сложилась бы ее судьба, вернись она на Родину, ведь той России, которую она знала и любила, и где знали и любили её, уже не было.
Между тем оставленные в Советском Союзе дети выросли. Евгений окончил архитектурный факультет Ленинградского института коммунального строительства, работал во Владивостоке, вернулся в Ленинград, где занимался восстановлением Петергофа. Татьяна, окончив хореографическое училище, в конце концов тоже променяла танец на декоративное искусство: расписывала ткани, работала художником-оформителем и декоратором в театрах, например, в прославленном МХАТе. Лишь в 1960-м, когда «оттепель» проделала первые проталины в «железном занавесе», Татьяна смогла приехать в Париж навестить мать.
https://img-fotki.yandex.ru/ get/66958/116075328.2bc/0_ 1e4c83_12c47091_orig.jpg
З. Е. Серебрякова (в центре) в мастерской на улице Кампань-Премьер с детьми и С. К. Арцыбушевым. 1960 г.
«Мама никогда не любила сниматься, — вспоминала Татьяна, — я не представляла себе, как она теперь выглядит, и была обрадована, увидев, что она до странности мало изменилась. Она осталась верна себе не только в своих убеждениях в искусстве, но и во внешнем облике. Та же челка, тот же черный бантик сзади, и кофта с юбкой, и синий халат и руки, от которых шел какой-то с детства знакомый запах масляных красок».
А еще через пять лет Татьяна добьется проведения в СССР большой выставки работ Зинаиды Серебряковой в Москве, Ленинграде и Киеве (1966).
Успех грандиозный. На выставку невозможно попасть. Художницу уговаривают вернуться на Родину.
И тем не менее, Серебрякова так и не решилась приехать в Советский Союз.
19 сентября 1967г. в возрасте восьмидесяти двух лет Зинаида Серебрякова скончается в Париже после перенесенного инсульта и будет похоронена на кладбище русской иммиграции в Сент-Женевьев-де-Буа. А она хотела лежать в ограде фамильной церкви в имении Нескучное, что под Харьковом. Увы, судьба распорядилась иначе...
«Вспоминаю свои надежды, «планы» молодости — сколько хотелось сделать, сколько было задумано, и так ничего из этого не вышло — сломалась жизнь в самом расцвете».
Прекрасная художница Зинаида Серебрякова, 50 лет влачившая полуголодное существование, несмотря на тяжёлый труд, не дожила до того времени, когда её творчество получило теперь уже всемирное признание, её картины являются украшением лучших музеев, их продают на аукционах за колоссальные деньги, а богатые коллекционеры готовы отдать любую сумму, чтобы получить её полотна в свою частную коллекцию. Но души ушедших в иной мир, ни посмертная слава, ни аукционная суета уже не волнует.
P.S.:
В июне 2016г. квартира в доме на Конторской 25, в которой несколько лет жила и творила выдающаяся художница XX века Зинаида Серебрякова, была выставлена на продажу. Харьковчане-любители искусства мечтают создать музей прославленной землячки, цена вопроса - $25 тысяч
Маленький, невзрачный домик за столетие практически не изменился. Сохранилась деревянная веранда, запечатленная художницей на полотне, лестница, ведущая во двор. Члены Неформального общества друзей Зинаиды Серебряковой уверены: у Харькова есть уникальный шанс создать мемориальный музей классика живописи. Собственники хотят продать квартиру за 25 тысяч у.е. Неравнодушные харьковчане начали сбор средств, но владельцы готовы ждать всего месяц.
Создание мемориальной квартиры Зинаиды Серебряковой - возможность сохранить память о художнице, тем более, что ее музея нет больше нигде в мире. Терраса, где работала Серебрякова, сохранилась почти в неизменном виде, заверяет Михаил Красиков. Много лет искусствовед общался с хозяйкой квартиры, которая вселилась сюда сразу после войны и утверждала, что ремонта на террасе с тех пор не было. «Серебрякова ходила по этим дубовым доскам… На террасе особая атмосфера. Художники, музыканты, поэты, которые приходили сюда, испытывали необычайное волнение. Так же было и с родственниками художницы, которые приезжали из Москвы. Музей в этом доме просто просится», - отмечает Михаил Михайлович.
В будущем музее устроители планируют экспонировать мемориальные вещи художницы, копии картин, имеющих отношение к Харькову (в частности, портреты харьковчан). Частично уже собрана мебель начала ХХ века. Будет сделана точная копия мольберта Серебряковой, который путешествовал вместе с художницей из Нескучного в Харьков, затем в Питер и сейчас хранится у внука художницы в Москве.
Общественную инициативу чиновники пока не поддерживали: на все обращения получено либо «нет», либо туманные обещания. Помочь в создании музея можно, перечислив любую сумму на карточку Приватбанка: 4149 6059 1055 4427 (получатель – Наталья Салина, зампредседателя Совета Общества друзей Серебряковой). Телефон Михаила Красикова: 067-91-014-91.
«Мы надеемся, что харьковчане откликнутся, а там и меценаты найдутся. Хотелось бы, чтобы выкупили весь дом. Тогда можно было бы сделать там не только квартиру-музей, но и галерею, а также художественную студию имени Серебряковой», — говорит Красиков.
Быть ли в Харькове музею Серебряковой?
http://timeua.info/image/5684
С уважением,
LenaBorovik
lena.premu@mail.ru
|